Отличник по жизни Иван Соколов

Как танцор Ваня Соколов охранял арестованного председателя КГБ СССР Владимира Крючкова…

Мы публикуем цикл статей, рассказывающих о знаменитом ансамбле Галины Виноградовой. Это был не просто ансамбль, а можно без преувеличения сказать – целая эпоха. Галина Виноградова создала мир, непохожий ни на что другое – театр танца.

В 1977 году с танцевальной композицией «Песню не убить!» ансамбль стал лауреатом I Всесоюзного фестиваля самодеятельного художественного творчества. С этим номером коллектив выступал и во Дворце съездов, и в Концертном зале им. П.И. Чайковского, и на других площадках Москвы. Вся Рязань тогда, замерев около телевизора, смотрела заключительный концерт в Кремлёвском дворце съездов, наслаждаясь танцевальным искусством своих земляков.

Ансамбль гастролировал не только по Советскому Союзу, но и за границей: в Польше и Дании, что для того времени было уникальным явлением. Именно ансамбль повлиял на судьбы участников, дал им мощный старт для будущих свершений. Многие танцоры теперь довольно известные, состоявшиеся личности. Мы уже рассказывали об некоторых учениках Галины Виноградовой.

Сегодня мы поговорим с заслуженным ветераном Академии права и управления ФСИН России Иваном Соколовым.

– Иван Иванович, мы уже беседовали со многими участниками ансамбля Виноградовой, но впервые с заслуженным ветераном ФСИН. Как же сочетается грозная федеральная служба исполнения наказания и танцы? В этом нет противоречий?

– Противоречий нет. Ведь сотрудники уголовно-исполнительной системы творческие люди. Они и танцуют, и поют, и читают стихи, и участвуют в различных культурно-массовых мероприятиях. Когда же я занимался танцами в ансамбле Виноградовой, то был студентом, а не сотрудником ФСИН. Танцевать я начал в Доме офицеров, располагавшемся на улице Подбельского, будучи военнослужащим.

Среднюю школу я окончил с серебряной медалью, так как был запланирован на её получение, хотя имел и годовые, и экзаменационные отличные отметки. Поступал в Ленинградский медицинский институт, но, несмотря на то, что набрал проходной балл, меня не зачислили в вуз, заявив, чтобы я возвращался в Рязань и поступал бы в свой мединститут, а не занимал чужое место в Ленинграде.

Вернулся в свой родной Скопин и проработал год в железнодорожной восьмилетней школе преподавателем музыки и пения. На конкурсе самодеятельности наш коллектив среди всех средних школ города Скопина завоевал второе место, ребята очень хорошо себя показали.

На следующий год я поступил в Рязанский медицинский институт, сдав один экзамен, как медалист, на отлично, но, проучившись один год, ушёл из института, хотя был отличником и старостой группы, осознав, что для того чтобы стать таким как Амосов, нужно трудиться день и ночь, в том числе и в «анатомичке».

Будучи ещё студентом мединститута, поступил в автомобильное училище. Но и там не нашёл себя, так как разочаровался в царивших среди курсантов моральных нормах, когда будущие офицеры не держат слова и для них не существует такого понятия как офицерская честь.

Проучившись полтора года, я снова ушёл, хотя тоже был отличником учёбы, боевой и физической подготовки, имел первый разряд по полосе препятствий, военно-спортивному комплексу и был представлен к награждению медалью к столетию со Дня рождения Владимира Ильича Ленина. Но я написал рапорт и ещё год служил рядовым там же в автомобильном училище в батальоне обеспечения учебного процесса, где также занимался танцами, руководил художественной самодеятельностью, организовал кукольный театр. В 1971 году, будучи срочнослужащим, поступил в педагогический институт на факультет естествознания, снова сдав один экзамен.

– Уже в пединституте вы нашли себя? И там познакомились с Галиной Дмитриевной Виноградовой?

– В институте тогда был факультет общественных профессий, и студенты могли выбрать отделение, на котором хотели бы овладеть той или иной профессией. Были хоровое, хореографическое, театральное и другие направления. Я выбрал три отделения: хореографии, театральное и баянистов аккомпаниаторов.

Серьёзно танцами я до института не занимался.

Галина Дмитриевна давала нам классический станок, ставила танцы, которые можно было назвать эстрадными театрализованными представлениями. Одно время я был единственным юношей в коллективе и одним из солистов ансамбля. Мы танцевали в паре с Ниной Харитоновой.

Первый мой танец был «Горлица». Успехом пользовался танцевальный номер «Косил Ясь конюшину» под одноимённую песню очень популярного в Советском Союзе белорусского ансамбля «Песняры» и другие постановки. Танцевал я все пять лет учёбы в институте.

Студентом активно участвовал в общественной жизни вуза. С 1972 был комиссаром в лагере комсомольского актива при обкоме комсомола «Рубин». Туда на смену приезжали секретари и заместители секретарей комсомольских организаций средних школ.

Когда у коллектива Галины Виноградовой были сложные времена, я защищал и поддерживал её. В те времена танцы, которые ставила Галя, выглядели слишком смелыми, новаторскими, порой даже дерзкими, что не приветствовалось партийным руководством. Я Гале всегда говорил: «Не волнуйся, не переживай. И это пройдёт. Ансамбль останется и завоюет свои положенные призы». Так и получилось потом, когда ансамбль стал лауреатом I Всесоюзного фестиваля самодеятельного художественного творчества, блестяще выступив в Кремлёвском Дворце съездов.

Ещё во время учёбы я работал баянистом аккомпаниатором в ансамбле Галины Дмитриевны,

руководил самодеятельностью на факультете, писал сценарии, ставил театрализованные постановки, был режиссёром детского кукольного театра при заводе «Красное знамя» (сейчас клуб «Красное знамя»). Наш театр завоевал первое место среди всех детских театров Рязанской области. Кукол я делал сам. Директор областного кукольного театра Оскар Майорович Тагер попросил меня отдать их в музей театра, но я «пожадничал» и потом пожалел об этом.

– Какое влияние, на ваш взгляд, Галина Дмитриевна оказала на коллектив?

– Очень большое. Когда-то я написал строчки, которые относятся к Галине Виноградовой: «Иногда, когда мы испытываем жажду, мечтаем о холодной и кристально чистой влаге живительного источника – родника. Как мало родников нам осталось, способных утолить жажду страждущих. Встреча с истинной мудрой книгой, поэтом, человеком – это та же радость обретения страждущим. Дай Бог, чтобы не иссякли наши выстоявшие родники, дай-то Бог, чаще встречать их на своём пути».

Вот Галя и являлась для участников ансамбля родником, утоляющим жажду страждущих. Она давала, как бы это громко не звучало, уроки нравственности, моральных ценностей, этики, эстетики, культуры. Обучаясь в Москве в ГИТИСе, она смотрела спектакли на Таганке, приезжала и делилась своими эмоциями и впечатлениями. Знакомила с новой музыкой, интересными книгами. Она была примером и способствовала всестороннему развитию личности.

Галина Дмитриевна – творческий человек, который всю свою жизнь посвятил именно хореографии, совершенствованию себя в танце и передаче своих умений, навыков, опыта студентам, некоторые впоследствии тоже стали руководителями своих танцевальных коллективов.

Ансамбль Галины Виноградовой был уникальным и единственным в Рязанской области, а, возможно, в те времена, Советском Союзе. Между участниками ансамбля сложились дружеские, тёплые отношения независимо от возраста, семей, детей, внуков и эти отношения продолжаются. Двери дома Галины Виноградовой, как и в былые времена, всегда открыты для друзей. И это уникально.

– После окончания пединститута вы продолжали танцевать в ансамбле?

– Уже значительно реже. Меня пригласили на работу в Рязанскую высшую школу МВД СССР научным сотрудником-психологом проблемной лаборатории, которую тогда только что открыли. Позже стал преподавать в академии социальную психологию: в общей сложности – девять предметов.

Ещё с первого курса института я начал заниматься научной работой под руководством доктора наук профессора Александра Исаевича Высоцского. Написал диплом по психологии и на отлично его защитил. Разработал авторскую методику исследования.

В ансамбль продолжал ходить и иногда даже танцевал. Но так, как когда-то в институте, танцевать не было возможности. Передо мною стояли другие задачи и цели. Надо было заниматься научной работой, писать диссертацию, научные статьи. Мной опубликовано более пятидесяти научных работ, в том числе монографий и учебных пособий. Изданы мои стихи, написанные песни.

Сейчас я тоже немного причастен к танцам. Правда, не танцую, но выступаю как ведущий на балах в салоне бального исторического танца «Возрождение» у Виктора Первушина.

– Какие события из вашей жизни, и профессиональной в том числе, запомнились больше всего?

– Многие. Например, в 1980 году во время Олимпийских игр мы осуществляли охрану Олимпийского комитета в гостинице «Москва», обеспечивали безопасность на играх «Доброй воли». С 1987 по 1989 год, когда я учился в Академии управления МВД СССР в Москве, участвовал в охране общественного порядка во время визита президента США Рональда Рейгана, тысячелетия Крещения Руси, последнего 27 съезда КПСС, первого съезда Советов, при проведении демонстраций на Красной площади.

В 1990 году принимал участие в зоне военного конфликта в Карабахе в составе миротворческих сил.

Довелось поучаствовать в событиях во время путча 1991 года в Москве. Нас называли то спецназом, то десантниками, то другими элитными военными подразделениями, и никто не знал, что мы были простыми преподавателями Рязанской высшей школы.

Когда мы ехали к месту событий, небо над Рязанью было всё в свинцовых тучах, лил дождь, а когда подъезжали к Москве, то тучи стали уходить, и появилось солнце. Тёмные силы, как в описании природы в художественной литературе, как бы отступили.

Не успели мы ещё расквартироваться, как приехал министр МВД России и отдал приказ арестовать члена ГКЧП Янаева, который хотел вылететь за границу из аэропорта Внуково. Мы неслись на автобусе в аэропорт по левой стороне дороги, а справа шли покидающие Москву танки. Тогда многие иностранные каналы показывали кадры, как мы идём с пистолетами к самолёту Янаева, чтобы арестовать его, но его в этом самолёте не оказалось.

Впоследствии мы осуществляли охрану арестованных маршала, министра обороны СССР Дмитрия Язова и председателя КГБ СССР Владимира Крючкова.

С Владимиром Александровичем мы пили чай и разговаривали про жизнь. На первый взгляд, он был очень приятным и безобидным дедушкой с седеньким пушком на голове, а взгляд иногда во время беседы становился очень жёстким. И было бы очень неприятно попасть в руки этой организации, которая являлась самой влиятельной и страшной в СССР.

Он мне говорит: «Иван Иванович, а вы что из спиртных напитков предпочитаете?» Я отвечаю: «Предпочитаю шампанское «Абрау Дюрсо», коллекционное полусухое». «А я – виски. Давайте я вам дам телефончик, вы позвоните, и нам привезут виски сюда». Я отвечаю: «Владимир Александрович, вы же понимаете, что я не могу нарушить приказ по отношению к вам, к тому же, вместо виски прилетит спецназ «Альфа» в «голубом вертолёте», и вы-то останетесь в живых, а вот останемся в живых мы или нет – не знаю».

В ночь мы сопровождали арестованных в Тверь в следственный изолятор.

Вот в таких событиях, определяющих ход российской истории, нам пришлось участвовать. Так что, если вернуться к началу нашего разговора, в моей жизни нашлось место и творчеству, и танцам, и, как вы сказали – интересным и грозным событиям.

Лариса КОМРАКОВА

Фото: из архива Ивана Соколова и Галины Виноградовой

Леонид Ретинский: бокс – матрица жизни