Война и мир луганского ополченца

Владимир Дедов всегда хотел побывать в Рязани — на родине матери. Но не предполагал он, волею судеб став­ший одним из ополченцев Донбасса, что придётся бе­жать в наш город от войны, спасая свою жизнь.

Когда запретили память

Владимир, как и большинство мальчишек, когда-то мечтал примерить военную форму, хотя, инвалид с детства, он полагал, что сделать это ему будет не суждено. А сейчас он многое бы отдал, чтобы в его жизнь не врывалась война.

 

Владимир Дедов

Дедов — культуролог по образованию, педагог и поисковик по роду деятельности. Последние пятнадцать лет его жизнь была связана с войной, которая отгре­мела 70 лет назад. В городе Северодонецке Луганской области мой собесед­ник руководил общественной организацией, занимающейся поисками пропавших без вести во время Великой Отечественной. Владимир Дедов помог мно­жеству людей узнать о своих воевавших прадедах, а последним — обрести могилы, передал специалистам на разминирование десятки старых снарядов, напи­сал немало военно-патриотических ста­тей в местные газеты и журналы о судь­бах советских солдат. Впрочем, в конце нулевых его фамилия исчезла с печатных страниц: в 2009 году писать на русском языке Владимиру запретили. А вскоре он покинул и школу.

- Мало того что большая часть напи­санного в учебниках по истории Украины является наглой ложью, задурманиванием  мозгов ученикам, а львиная доля па­раграфов целенаправленно дискредити­рует Россию в глазах детей, — объясняет своё решение Владимир, — так от меня ещё и начали открыто требовать пропа­гандировать деятельность организации украинских националистов и украинской повстанческой армии... В 2012 году при­шлось прекратить и поисковую деятель­ность из-за крайне негативного отноше­ния властей. Всё чаще под различными предлогами ко мне и моим единомыш­ленникам приходили работники право­охранительных органов с обысками — и в квартирах, и в музеях, с которыми мы сотрудничали. Сначала намекали, а по­том прямо говорили, что поисковую ра­боту надо прекращать, как и говорить на русском. А я русский! Мама из Рязан­ской области, отец — из Челябинской.

Когда в стране начались волнения, Де­дов стал одним из инициаторов и членом координационного совета по созданию добровольных народных дружин, охра­няющих общественный порядок. А с на­чалом боевых действий в регионе вошёл в совет по созданию ополчения на тер­ритории Северодонецка.

 - В ополчении я был до захвата горо­да, — продолжает Владимир. — Понача­лу занимался подвозом боеприпасов. С оружием было туговато, а как только оно попало в город, сразу оказалось не в тех руках. Приходилось разнимать своих же, которые ещё вчера были друзьями, а се­годня с автоматами в руках готовы были друг друга убить. Причём не за идею — бизнес отжимали друг у друга! За ларёк могли застрелить... Только когда над го­родом загромыхали первые артиллерий­ские взрывы, люди опомнились.

Побег из ада

Городское руководство было слабым, люди — разобщёнными, сетует мой собеседник. Наступил день, когда украин­ские войска вошли в Северодонецк. А до этого четыре ночи подряд снаряды били по городу, по жилым домам...

- Били зажигательными бомбами, в применение которых многие не верят, а я видел, — вспоминает Владимир. — Вы­глядит это так: взрывается нечто похожее на салют, только низко, но если фейер­верк сгорает в воздухе, то части горяще­го снаряда падают на землю, а если попадают на людей, то те сгорают зажи­во... Это страшно: цивилизованные люди вдруг превращаются в монстров. Я видел много того, что хочу забыть, в том числе расстрел на реке Северский Донец, ко­гда пытавшимся её переплыть старикам, женщинам и детям стреляли в спины.

Вот такие "подарки" прилетали с украинской стороны

Когда в Северодонецке стала форми­роваться новая власть, люди начали ак­тивно сдавать вчерашних ополченцев. И Владимир бежал... Начались его стран­ствия по России. Он пытался осесть и в Воронежской области, и в Белгородской. И там и там ему обещали работу в музе­ях, однако дальше слов дело не пошло. За это время Дедов узнал, каково жить зимой в общежитии без отопления и ка­нализации, мыться ледяной водой, про­ходить пешком десятки и даже сотни ки­лометров, выживать на копейки.

С 16 марта Владимир Дедов находит­ся в Рязани. Первые полтора месяца жил в пункте временного размещения в санатории «Колос», а потом смог найти об­щежитие. У него есть документ о предо­ставлении ему временного убежища и регистрация, однако же, трудоустроить­ся, даже имея на руках эти бумаги, ока­залось непросто.

- Два раза мне предлагали работу в районных музеях, но я по глупости пове­рил новым знакомым, пообещавшим, что найдут для меня вакансию в самой Ря­зани, и упустил эту возможность, — рас­сказывает Владимир. — В апреле устро­ился экскурсоводом, но летом турбюро закрылось, я снова остался не удел. Му­зею путешественников будут нужны сотрудники, но только после ремонта поме­щения, на который пока нет средств...

В поисках новой Родины

А пока работы нет, все свои силы Вла­димир тратит на поддержку украинских беженцев, живущих в Рязанской обла­сти, и мирных жителей, оставшихся на Донбассе. Его вклад в оказание гумани­тарной помощи отмечен благодарствен­ным письмом от руководителя общест­венного движения «Новороссия» Игоря Стрелкова.

Раскуроченное здание на окраине Луганска

- В маленьких городках Луганской об­ласти магазины пустые, — говорит Де­дов. — К сожалению, далеко не вся гума­нитарная помощь, которую сегодня от­правляет Россия, доходит до людей из глубинки. По разным причинам. Многое оседает в крупных городах — Донецке и Луганске. Мы принимаем все меры, что­бы помощь шла самым обделённым. Не­обходимо отдать должное рязанцам: они очень отзывчивые!

Владимир был поражён, узнав, что не­которые не старые вещи отдают, а поку­пают новые. Пожилые люди несут сбор­щикам гуманитарной помощи новенькие, с этикетками, вещи и просят передать их ополченцам. Но есть и другие — те, кто не очень рад гостям из соседней страны. Владимир говорит, что понимает причи­ны такого отношения:

- Когда тут появились первые пересе­ленцы, был короткий период, когда им платили по 800 рублей в день. И люди расслабились, стали проявлять себя не с лучшей стороны.

Трудностей у переселенцев хватает. Частные компании не хотят брать на ра­боту без российского гражданства, даже дворником устроиться не так просто, как кажется. А вторая проблема — времен­ная регистрация. Одни люди, плохо раз­бираясь в законодательстве, боятся её предоставлять, другие организовали на этом целый бизнес.

Но Владимир не унывает. Он активно ищет работу, вникает в тонкости россий­ских законов и надежды свои связывает с родиной родителей:

- Сейчас я мечтаю получить граждан­ство Российской Федерации и остать­ся в Рязани.

Юлия Верёвкина

"Панорама города" № 39 - 30.09.2015 г.