30 октября 2014

Постичь китайскую грамоту

Заполняя анкету VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов летом 1957 года и отвечая на вопрос, где бы он хотел побывать, Анатолий Кирпичёв назвал три страны: Китай, Германию и США. Две последние посетить не удалось, а вот с самым крупным восточным соседом у рязанца завязались прочные отношения, причём — на всю жизнь

Наталия Терлеева |
Постичь китайскую грамоту

Заполняя анкету VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов летом 1957 года и отвечая на вопрос, где бы он хотел побывать, Анатолий Кирпичёв назвал три страны: Китай, Германию и США. Две последние посетить не удалось, а вот с самым крупным восточным соседом у рязанца завязались прочные отношения, причём — на всю жизнь.


4553.jpg

Анатолий Кирпичёв


Выходной костюм


На фестивале Анатолий Кирпичёв, в то время студент Московского инженерно - ­строительного института имени Куйбы­шева, был волонтёром, как сказали бы сегодня. То был фейерверк эмоций и от­крытий. Он, например, впервые увидел гостей из Африки, ещё заметил, что ино­странцы были раскованней. Да и одева­лись они намного лучше.


 — Они тоже заполняли анкету, в кото­рой их просили назвать советских писа­телей, что им симпатичны, — вспомина­ет Анатолий Сергеевич. — Они написали: Достоевский... У нас на тот момент о нём даже не слышали. И вот после фестива­ля его стали изучать в школе...


Сам он тогда не только Достоевского читал, но и увлекался запрещённым Гу­милёвым. Старшая сестра привила лю­бовь к чтению всем троим братьям. Они родились в селе Огородниково Спасско­го района. Родители трудились в колхозе, а вот своим детям другой доли хотели. «Тям в голове есть — учитесь», — говори­ла им мама. Тям — это ум, а его Кирпичёвым было не занимать, все они полу­чили высшее образование. После седь­мого класса Анатолия послали в люди — в семью тётки, в посёлок в Московской области, где была десятилетка.


 — После школы я собрался поступать в московский сельхозинститут на гидро­технический факультет, — вспоминает Анатолий Сергеевич. — Думали, раз мы из села, поступить будет легче. Ходил на подготовительные курсы, а тут смотрю — объявление: «Гидротехнический факуль­тет преобразуется в мелиоративный». Я друга своего, Веню из Подольска, спра­шиваю: «Ты знаешь, что это такое?» Он: «Нет, это что-то с селом связанное». Что такое село, мы знали. Забрали докумен­ты и отнесли их в Московский инженер­но-строительный институт, на факультет гидротехнического строительства.


Перестраховка при поступлении оказа­лась напрасной. Оценки Кирпичёва пре­высили проходной балл. Товарищ тоже поступил, и учились они в одной группе до тех пор, пока Анатолию не предложи­ли поехать в Китай. Тогда в Москве мно­го было студентов оттуда, и наших тоже решили отправить — по обмену.


 — Мама меня отговаривала: «Далеко». А то ещё, говорила, невесту оттуда при­везёшь, — улыбается Анатолий Сергее­вич. — Но я ответил: «Мама, я так устал от нищеты...»


Комсомольский и профсоюзный акти­вист Кирпичёв не раз пропускал культпо­ходы в театр. Фланелевые куртка и шта­ны, которые мама c сестрой купили ему, когда он стал студентом, были, конечно, удобные. Но пойти в них в театр... Лишь на втором курсе он к прекрасному при­общился — друг одолжил костюм. Совет­ских граждан, отъезжающих за рубеж на учёбу или же работу, в специальном от­деле ГУМа одевали. Государство выде­ляло целых три тысячи рублей на покуп­ку комплекта одежды для них. Огромные деньги по тем временам. И у Анатолия появился свой выходной костюм...


Охота на воробьёв


А ещё родственники беспокоились на­счёт того, сможет ли он выучить китай­ский. Ведь недаром что-то непонятное и сложное у нас китайской грамотой назы­вается. И это испытание выдержал Кирпичёв. Пришлось ему, конечно, поработать. Первый год в Китае Анатолий только язык изучал в Пекинском университете. Учился очень старательно: сначала на занятиях, потом столько же дома. О студенческой жизни, как некоторые её по­нимают, пришлось забыть. Зато товарищ Чжан, обучавший советских студентов китайскому, был им доволен. Да и не та­кой уж страшно сложной оказалась гра­мота. В 50-х годах в китайском языке по­явилась транскрипция, основой которой стал шведский алфавит. Считается, что этот скандинавский язык — по тонально­сти наиболее близкий китайскому. Прав­да, студентов из СССР пришлось разде­лить по половому признаку. Некоторые китайские слова звучат как наша табуи­рованная лексика, и молодые люди сму­щались произносить их при женской ча­сти аудитории, которая то и дело взры­валась от смеха. Какая же это учёба?


Освоив язык, Кирпичёв продолжил из­учать гидротехнические науки, но уже в университете Цин Хуа и на китайском. Профессура там была прекрасная, сло­жилась она в годы кампании «Пусть цве­тут сто цветов, пусть соперничают сто учёных». Республика нуждалась в спецах и создавала им благоприятные условия. По этой программе на родину вернулись профессора, преподававшие в универ­ситетах Франции, США и Швейцарии не один десяток лет. И Анатолий с азартом постигал премудрости гидротехники. А заодно и наблюдал, что происходит во­круг. Ведь именно так он объяснил своё желание поехать в Китай в фестивальной анкете — хотел посмотреть, как восточные соседи строят социализм. Не раз просыпался он часа в четыре утра от мощных ударов гонгов, бубнов и всего, что гремит, — на тот момент китайские товарищи активно боролись с воробьями, которых считали вредителя­ми, съедавшими много зерна. Птицам не давали сесть, гоняли их в воздухе, и те, устав, падали на землю замертво. Их со­бирали, жарили-парили, а потом прода­вали на каждом углу. Убежищем для не­счастных птах стали английское и фран­цузское посольства, где запретили охо­ту на них. И китайцы усматривали в этом происки капиталистов. А воробьи слета­лись туда со всего Пекина и плотными рядами усаживались на крышах.


Если б вожди не ссорились


Совсем иной Анатолий Сергеевич уви­дел эту страну в 90-е годы. Став моло­дым специалистом, на социалистические стройки Китая в начале 60-х он не попал. Хрущёв поссорился с Мао, и дружбе на­родов наступил конец. Кирпичёв как раз был в числе провожающих в аэропорту, когда обиженный Никита Сергеевич уле­тал из КНР. Вернувшись в Союз, Анато­лий трудоустраивался сам. Выбрал Си­бирь, где и прожил большую часть жиз­ни. Работал на Красноярской ГЭС, участ­вовал в строительстве Усть-Илимской, а чтобы не забыть язык, выписывал китай­ские газеты. В конце 80-х— начале 90-х его знания вдруг пригодились. Китайцы активно начали налаживать связи с российским бизнесом, и редкие знатоки их языка оказались в большом почёте. Чуть позже Кирпичёв начал преподавать ки­тайский в Красноярском университете.


На малую родину он приехал в середи­не нулевых поддержать сестру, которая, похоронив мужа, осталась одна. И так надолго задержался. С семьёй, которая живёт в Красноярске, общается по теле­фону. Последний раз ездил в Китай уже из Рязани — на празднования по случаю 200-летия своего университета.


 — Помню, в конце 50-х Пекин поразил нас своей малоэтажностью — все дома в 1-2 этажа, а в 2011-м я жил в гостини­це на 44-м этаже,  рассказывает Ана­толий Сергеевич. — Я на всё смотрю со своей точки зрения и считаю, что у ки­тайцев есть чему поучиться...


Они признают ошибки прошлого, но и то хорошее, что было там, не отвергают. Строят на перспективу, активно исполь­зуют современные технологии, а также быстро решают проблемы, находя упра­ву на своих жуликов. Возможно, в этом и заключается секрет их экономическо­го чуда, считает Кирпичёв.

 

Наталия Терлеева

"Панорама города" №44 от 29 октября 2014 года

 

 

Читайте также
Загрузить еще
1 ... 3 4 5 6 7 ... 78