Свеча, зажжённая для спящих на чужбине
Густой лес, потрескивают сосны, идёт мелкий снег и тает на больших бетонных плитах мало кому известного монумента. Здесь, в тишине и глуши, странно видеть яркую надпись, сделанную на двух языках: «Слава польским солдатам, павшим в борьбе с фашизмом»...
ДЕТИ ПЕЛИ НА ПОЛЬСКОМ
Добраться к монументу непросто — сами бы мы не преодолели весь этот путь по глубоким лужам и ямам, если бы нас не встретил житель села Сельцы Рыбновского района Анатолий Моисеенко: уж он адаптировал свою машину к прохождению лесных дорог, больше пригодных для военной техники. Полковник в отставке встретил нас у стен разрушенного бывшего госпиталя Рязанского пехотного училища и штаба польской дивизии имени Тадеуша Костюшко, которая создавалась здесь, в этих лесах, в мае 1943-го.
— В 1943 году польские патриоты решили организовать добровольное воинское формирование, чтобы помогать Советской армии, — рассказывает Анатолий Григорьевич. — Подходящее для этого место нашлось здесь, в селецких лесах. И глухомань, и база есть — пехотное училище и полигоны для обучения автомобилистов, артиллеристов, танкистов. Здесь даже эскадрилья была! Поляки прошли подготовку по полной программе и участвовали в боевых действиях на нашей стороне и в освобождении Польши. Многие из них были награждены советскими орденами и медалями.
Анатолий Моисеенко рассказывает, что для отправки поляков на фронт навели три понтонные переправы через Оку. И пошли эшелоны в Витебскую область, где 12 октября дивизия приняла первый бой. Из 12 тысяч человек за два дня она потеряла около 3 тысяч.
После того как польская дивизия ушла из Селец, здесь же, на базе пехотного училища, стали формировать румынскую дивизию. Старожилы вспоминали, что местная ребятня хвостиком ходила сначала за поляками, потом за румынами и, подражая им, распевала песни на польском и румынском.
Не все поляки, прошедшие боевую подготовку в рязанских лесах, ушли на фронт. Многие не дожили до отправки на поля сражений — умерли в госпитале от болезней. Большинство из них хоронили в лесу...
ИСЧЕЗНУВШИЕ БУКВЫ
В 1983 году президент Польши Войцех Ярузельский, окончивший Рязанское пехотное училище, решил увековечить память о мало кому известных людях — тех польских солдатах, которые воевали против фашистов. И выделил финансирование на установку монумента в лесу.
Памятник внушительный — 60 метров в длину и 9 метров в ширину. Слева надпись на польском, справа — на русском. В 80-е, когда был построен монумент, буквы были металлические, но в 90-е они бесследно исчезли. Теперь надпись сделана краской.
— Но районная администрация уже организовала изготовление металлических букв. К 9 Мая 2018 года они займут своё место, — говорит Анатолий Моисеенко. Он ухаживает за монументом с 2011 года, когда в Сельцы приехали поляки — потомки служивших в дивизии солдат и офицеров.
— Мы всегда знали, что такой мемориал есть. Но как-то мало о нём задумывались. А тут меня попросили его показать. Дорогу-то к нему найти непросто! Я проводил поляков. Он имел неприглядный вид. Мы вместе навели порядок, и с тех пор я стал присматривать за памятником. Курсанты десантного училища и наша сельская администрация тоже ухаживают за мемориалом.
У одного из венков лежит медальон — в нём фото девочки с собакой. Кто она, мой собеседник сказать не может, знает только, что в мае привезла его полька — внучка одного из солдат, похороненных здесь.
Анатолий Григорьевич заботится не только о лесном монументе. На местном кладбище он показал могилу польского солдата Владимира Боднара — кажется, единственного, кому посчастливилось иметь индивидуальное захоронение. Он умер в госпитале от двустороннего воспаления лёгких. На могилу, за которой ухаживает мой собеседник с женой, в 90-е приезжала из Польши мать умершего в 1943-м юноши.
ПОЛЬША - СЕЛЬЦЫ - АВСТРИЯ
Поляков, приезжающих поклониться своим предкам, Анатолий Григорьевич встречает не только у монумента, но и у себя дома. Со многими подружился в 2011-м, и с тех пор как минимум раз в год они навещают Сельцы.
Говорят наши польские друзья так: «Мы едем в сельцо на Оке к бабушке, которая печёт плюшки», — улыбается Анатолий Моисеенко. Супруга нашего героя — мастерица по части выпечки!
Зачем человеку гробить машину, чтобы то и дело приезжать на полузаброшенный монумент, когда у него и родственников-то среди поляков нет? Тут и обычная (или необычная?) порядочность, и уважение к памяти предков. Да и его личная история может пролить дополнительный свет на этот счёт. Отец Анатолия Моисеенко, Григорий Леонтьевич, умер в австрийском госпитале 5 июня 1945 года...
- Интересно, что мы с вами 1 ноября встретились, — говорит Анатолий Григорьевич. — Сегодня по всей Европе отмечается День памяти усопших, а для меня эта дата значит, ровно год как я впервые побывал на могиле моего отца в Австрии, на границе с Италией. Через 71 год после его смерти я её нашёл! Обелиск 42 нашим солдатам поразил меня: видно, что за ним ухаживают очень бережно! Мы приехали в 9 утра, и около него уже горела свеча, и лежали живые цветы.
- Как бы ни обстояли дела в политике, а дружба поляков и русских продолжается здесь, в Сельцах, говорит мой собеседник, который к приезду иностранных делегаций тщательно сметает с памятника сосновые иголки.
- Это ведь не простая вещь — поклониться памятнику. Собирается молодёжь, и наша, и польская. Важно, что они запомнят: здесь люди уважают память предков, и не только своих собственных. Например, память моего отца чтут в Австрии. Я сегодня звонил в местечко, где находится братская могила, и мне сказали: «Свечку вашему отцу мы уже поставили». Вот и я делаю, что могу. — И Анатолий Григорьевич зажигает свечу у подножия мемориала польским воинам.
Юлия Верёвкина