10 ноября 2017

Свеча, зажжённая для спящих на чужбине

Густой лес, потрескивают сосны, идёт мелкий снег и тает на больших бетонных плитах мало кому известного монумента. Здесь, в тишине и глуши, странно видеть яркую надпись, сделанную на двух языках: «Слава польским солдатам, павшим в борьбе с фашизмом»...

Свеча, зажжённая для спящих на чужбине

ДЕТИ ПЕЛИ НА ПОЛЬСКОМ

Добраться к монументу не­просто — сами бы мы не пре­одолели весь этот путь по глубоким лужам и ямам, если бы нас не встретил житель села Сельцы Рыбновского района Анатолий Моисеенко: уж он адаптировал свою ма­шину к прохождению лесных дорог, больше пригодных для военной техники. Полковник в отставке встретил нас у стен разрушенного бывшего госпиталя Рязанского пехот­ного училища и штаба поль­ской дивизии имени Тадеуша Костюшко, которая создава­лась здесь, в этих лесах, в мае 1943-го.

— В 1943 году польские па­триоты решили организовать добровольное воинское фор­мирование, чтобы помогать Советской армии, — расска­зывает Анатолий Григорье­вич. — Подходящее для этого место нашлось здесь, в селецких лесах. И глухомань, и база есть — пехотное учили­ще и полигоны для обучения автомобилистов, артиллери­стов, танкистов. Здесь даже эскадрилья была! Поляки прошли подготовку по пол­ной программе и участвовали в боевых действиях на нашей стороне и в освобождении Польши. Многие из них были награждены советскими ор­денами и медалями.

Анатолий Моисеенко рас­сказывает, что для отправки поляков на фронт навели три понтонные переправы через Оку. И пошли эшелоны в Ви­тебскую область, где 12 ок­тября дивизия приняла пер­вый бой. Из 12 тысяч человек за два дня она потеряла око­ло 3 тысяч.

После того как польская дивизия ушла из Селец, здесь же, на базе пехотного училища, стали формировать румынскую дивизию. Старо­жилы вспоминали, что мест­ная ребятня хвостиком ходи­ла сначала за поляками, по­том за румынами и, подра­жая им, распевала песни на польском и румынском.

Не все поляки, прошедшие боевую подготовку в рязан­ских лесах, ушли на фронт. Многие не дожили до отправ­ки на поля сражений — умер­ли в госпитале от болезней. Большинство из них хорони­ли в лесу...

ИСЧЕЗНУВШИЕ БУКВЫ

В 1983 году президент Польши Войцех Ярузельский, окончивший Рязанское пехот­ное училище, решил увековечить память о мало кому из­вестных людях — тех поль­ских солдатах, которые вое­вали против фашистов. И выделил финансирование на установку монумента в лесу.

Памятник внушительный — 60 метров в длину и 9 метров в ширину. Слева надпись на польском, справа — на рус­ском. В 80-е, когда был по­строен монумент, буквы были металлические, но в 90-е они бесследно исчезли. Теперь надпись сделана краской.

— Но районная админист­рация уже организовала изготовление металлических букв. К 9 Мая 2018 года они займут своё место, — гово­рит Анатолий Моисеенко. Он ухаживает за монументом с 2011 года, когда в Сельцы приехали поляки — потомки служивших в дивизии солдат и офицеров.

— Мы всегда знали, что та­кой мемориал есть. Но как-то мало о нём задумывались. А тут меня попросили его пока­зать. Дорогу-то к нему найти непросто! Я проводил поля­ков. Он имел неприглядный вид. Мы вместе навели поря­док, и с тех пор я стал при­сматривать за памятником. Курсанты десантного учили­ща и наша сельская админи­страция тоже ухаживают за мемориалом.

У одного из венков лежит медальон — в нём фото де­вочки с собакой. Кто она, мой собеседник сказать не может, знает только, что в мае привезла его полька — внучка одного из солдат, по­хороненных здесь.

Анатолий Григорьевич за­ботится не только о лесном монументе. На местном клад­бище он показал могилу польского солдата Владими­ра Боднара — кажется, един­ственного, кому посчастливи­лось иметь индивидуальное захоронение. Он умер в гос­питале от двустороннего вос­паления лёгких. На могилу, за которой ухаживает мой собеседник с женой, в 90-е приезжала из Польши мать умершего в 1943-м юноши.

ПОЛЬША - СЕЛЬЦЫ - АВСТРИЯ

Поляков, приезжающих по­клониться своим предкам, Анатолий Григорьевич встре­чает не только у монумента, но и у себя дома. Со многи­ми подружился в 2011-м, и с тех пор как минимум раз в год они навещают Сельцы.

Говорят наши польские друзья так: «Мы едем в сель­цо на Оке к бабушке, которая печёт плюшки», — улыбается Анатолий Моисеенко. Супру­га нашего героя — мастерица по части выпечки!

Зачем человеку гробить машину, чтобы то и дело приезжать на полузаброшен­ный монумент, когда у него и родственников-то среди по­ляков нет? Тут и обычная (или необычная?) порядоч­ность, и уважение к памяти предков. Да и его личная ис­тория может пролить допол­нительный свет на этот счёт. Отец Анатолия Моисеенко, Григорий Леонтьевич, умер в австрийском госпитале 5 июня 1945 года...

- Интересно, что мы с ва­ми 1 ноября встретились, — говорит Анатолий Григорьевич. — Сегодня по всей Евро­пе отмечается День памяти усопших, а для меня эта дата значит, ровно год как я впер­вые побывал на могиле мо­его отца в Австрии, на грани­це с Италией. Через 71 год после его смерти я её нашёл! Обелиск 42 нашим солдатам поразил меня: видно, что за ним ухаживают очень береж­но! Мы приехали в 9 утра, и около него уже горела свеча, и лежали живые цветы.

- Как бы ни обстояли дела в политике, а дружба поляков и русских продолжается здесь, в Сельцах, говорит мой собе­седник, который к приезду иностранных делегаций тща­тельно сметает с памятника сосновые иголки.

- Это ведь не простая вещь — поклониться памят­нику. Собирается молодёжь, и наша, и польская. Важно, что они запомнят: здесь лю­ди уважают память предков, и не только своих собствен­ных. Например, память моего отца чтут в Австрии. Я сего­дня звонил в местечко, где находится братская могила, и мне сказали: «Свечку вашему отцу мы уже поставили». Вот и я делаю, что могу. — И Ана­толий  Григорьевич зажигает свечу у подножия мемориала польским воинам.

 

Юлия Верёвкина

 

 

 

Читайте также
Загрузить еще
1 2 3 4 5 6 ... 78